…

С чувством облегчения от окончания трудовой недели и в предвкушении пары часов забавных пикировок, я, сев на переднее сиденье рядом с водителем, с улыбкой повернулась к человеку за рулем и… в ужасе воскликнула:

— Ты кто??

Немного смущенно и, даже я бы сказала, застенчиво, мне улыбался рот без передних зубов. Это был рот почти лысого мужчины плотной, но подтянутой комплекции, которому навскидку можно было дать лет 50 с хвостиком. На нем были идеально отглаженные черные брюки с четко выделяемой на согнутых коленях стрелкой и не менее идеально чистая и отглаженная, а, может, и новая белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей.

Не могу сказать, что я ожидала увидеть красавца. Все-таки Шлёмо является редким образцом точной человеческой копии гориллы. Именно его, моего страстного поклонника, я и ожидала увидеть за рулем машины, в которую по привычке села.

Однако беззубый смущенный водитель меня испугал не на шутку.

***

Новоприбывшую репатриантку, меня поселили в общежитие, где я и жила, и училась. Очень удобно, знаете ли. И здесь же, на первом этаже, располагалась столовая, в которой питались приходящие на учебу, но не живущие в нашем общежитии, студенты.

Дверь в столовую находилась в дальнем углу вестибюля административного здания, поэтому я в ту сторону почти никогда не смотрела, а проходила сразу через охрану во двор и в свой подъезд.

Иногда в вестибюле я видела как-то бочком перекатывающегося и как будто крадущегося человека совершенно выдающейся внешности в белом поварском халате. Было понятно, что он работник этой столовой. У него была очень смуглая, выдубленная на жарком израильском солнце коже, почти как у негра, и такая же при этом лоснящаяся. Его сильно выпученные глаза с белками, очень отдаленно напоминающими собственно белый цвет из-за сплошной красной сетки сосудов, вызывали ассоциацию с глазами Пикассо. Ростом он не более 165 см, с прекрасно очерченнымвным пузиком. Жесткая щетка черных с проседью волос лишь подчеркивала этот милый портрет. А в целом, дабы не обижать его сравнением с обезьяной, он мне и фигурой, если ее можно так назвать, и внешностью, и походкой, и повадками напоминал персонажа из доброго советского мультика про Алису, которого звали Весельчак У. Только тот был весь белый, а Шлёмо — так его звали — наоборот. О возрасте не говорю. Он не поддавался определению. Могу очертить примерные границы: 35-60….

Не помню, как мы умудрились с ним все-таки познакомиться. И тем более — как подружиться. Но уже помню, что я иногда заходила к нему в столовку, где он и куховарил, и кухоруководил скромным коллективом официанток количеством две. Причем заходила только после окончания его трудового дня, ибо Шлёмо ужасно боялся, что о нас с ним узнает какое-нибудь начальство или даже просто вообще кто-нибудь. Почему? Ну, типа, противопоказаны же везде служебные романы, вот и ему незачем на рабочем месте встречаться с девушками.

В течение месяца или двух наши с ним трогательные отношения проходили по привычной схеме.

В будни он мне звонил пару раз, узнать как дела и напомнить, что в пятницу, после наступления шаббата (когда все заведения для жителей — основные рестораны и кафе, магазины и т.д. — закрываются) мы вновь встречаемся. Это означает, что в 15 часов я, приняв душ после работы и переодевшись, спускалась вниз, выходила за ворота нашего общежития, проходила метров 100 назад,  где в машине меня уже ждал Шлёмо. Позади общежития — понятно, это для того, чтобы никто не видел, что я сажусь к нему в машину, и мы вместе уезжаем в неизвестность.

Далее мой милый друг вез меня в Тиру или другой поблизости арабский городок, где, в отличие от заведений израильтян-евреев, были открыты как минимум рыбные ресторанчики и различные кафешки. В Тире образец щедрости покупал нам славный обед — две шуармы (так в Израиле произносится название небезызвестной нам шавермы) и два сока или кока-колы. С этими кулинарными изысками мы далее выезжали на лоно природы. Типа, пикник. Только старый ветеран партизанских отрядов вез меня не на берег моря, где нас, не дай Бог, могли увидеть знакомые, или друзья, или враги, или шпионы, или еще кто-нибудь… И не в лес — это было уж слишком далеко! Бензину же не хватит на такие путешествия! Все-таки около 25 км от города….

Нет, мы ехали на природу рукотворную. Это были поля. Как раз в то время свежевспаханные, а главное — свежеудобренные… Ароматные… Шлёмо останавливал машину на гравийной дороге, на высоком пригорке, откуда открывался чудный вид на город: аккурат между этими заботливо унавоженными полями, где свежий воздух просто забыл каково это — быть свежим. Он просто был природным, ибо навоз — это же тоже порождение природы…

И вот посреди этой романтики уже привычно начиналась старая история. Шлёмо заглатывал свою шуарму и начинал традиционно-суетливо фантазировать о том, как мы с ним поженимся, и как замечательно заживем вместе. Как он будет обо мне заботиться и ловить каждое мое желание.

Я же сознательно растягивала поедание кулинарного изыска, дабы ограничить рвение Шлёмо меня страстно поцеловать. Ибо даже при приближении лица писаного красавца внутри моего организма начинали суетиться мурашки, оторопь и прочие носители паники.

Эти все романтические грезы и потуги проходили в духоте его распрекрасного драндулета. Душно было, как и следует ожидать, не столько от пылающей ко мне страсти Шлёмо, а просто от того, что окна было невозможно открыть — такая вонь стояла вокруг…

Когда я наконец домучивала свою шуарму, приходилось как всегда вешать самые длинные спагетти в мире ему на уши, изобретать любые темы для разговора, которые Шлёмо на удивление ловко все равно сворачивал на наше с ним совместное счастливое будущее.

Между прочим, помимо многочисленных занятий Шлёмо (а он и в столовке работал, и машины перепродавал, и разводил лошадей, — кстати, чуть ли не единственный конезаводчик в Израиле!), оказалось, что он очень хорошо гадает на кофейной гуще. Этот дар, по его словам, перешел к нему от его мамы и бабушки. Я предлагала ему заехать в какое-нибудь арабское кафе и на тамошних остатках кофе, который арабы варят очень хорошо, предсказать детали нашего неизбежного счастья. Но Шлёмо категорически отказывался от чужого осадка, ибо мог гадать только на собственноручно изготовленном крепком напитке. Далее, естественно, он говорил о том, что обязательно мне погадает у него дома, но при этом так ни разу и не пригласил, и не предложил поехать к нему. Например — хотя бы вместо нашей супер-пупер романтичной трапезы на природе… Чему я только радовалась. Ибо уж не знаю, что в данном случае было бы лучше…

Незабываемый голос Шлёмо… Он очень низкого тембра — что-то среднее между баритоном и басом. При этом он одновременно — почти шепот. И одновременно же его связки трутся друг о дружку, издавая звуки, похожие на сип человека, выкуривающего по 3 пачки сигарет в день. И при этом Шлёмо еще и пришепетывает…

Как я умудрялась с ним общаться на иврите — это отдельная история. Понимала я его, конечно, хорошо. Но когда смотрела на его губы. В точности, как смотрят глухонемые на губы говорящего собеседника. Но если он отворачивался в этот момент, вытирал посуду в столовке, или был за рулем, или, тем паче, — говорил со мной по телефону, — я разбирала только общую канву беседы. А в детали, в конкретику, в каждое слово вслушиваться было просто бесполезно.

Когда он мне звонил, на привычные вопросы — как дела?, все хорошо?, как работа?, встречаемся в пятницу?, снова в 3 часа? —  я отвечала тоже привычно, немножко шутила и так — до следующего звонка и до пятницы.

Рабочая неделя в Израиле начинается с воскресенья. Первый день недели на иврите так и называется незамысловато — йом ришон, т.е. «первый день».

И вот в йом ришон раздается привычный звонок. В трубке мобильника раздается незабываемый голос моего Шлёмо. Все как всегда. Ля-ля-ля. В общих чертах понимаю низкий устрашающий шепот любезного. Целую тебя, моя дорогая! / пока, Шлёмо!

На следующий день вновь слышу «родной» голос, который говорит что-то почти совсем мне непонятное, потом почему-то страстно заверяет меня, что подарит мне брюки (!!??), я подшучиваю над неслыханной щедростью ненаглядного, и мы, как обычно, договариваемся насчет пятницы и прощаемся до следующего контрольного созвона на неделе.

Следующим вечером Шлёмо снова почтил меня своим вниманием. На сей раз, видимо, испугавшись своей заявленной накануне щедрости, ничего не было обещано экстраординарного. Просто — как дела и целую/пока.

Самое удивительное, что звонки последовали каждый день вплоть до пятницы. Причем настрой у Шлёмо менялся. То мы говорим в привычном режиме, то у него опять просыпается жажда подарить мне что-то, что я не понимаю в силу своего далеко не идеального знания иврита и уникальных фонетических способностей Шлёмо. Но через запятую, судя по интонации, среди обещанных золотых гор в подарок там обязательно фигурируют брюки. Ну, думаю, будет о чем попикироваться с мужчиной на романтическом лоне природы. Уж я его подразню вволю этими самыми якобы подаренными брюками!

Наступает пятница. И чудеса продолжают происходить по нарастающей.

С утра я традиционно отдраиваю квартиру своих работодателей, достойно продолжая традицию подавляющего большинства репатриантов из СНГ — никойон («уборка» по-нашему). Но в пылу клининговых забот меня неоднократно прерывают звонки от Шлёмо. Он что-то слишком обеспокоен тем, не забыла ли я, что он меня будет ждать у общежития в машине. И так — раза три во время моей работы, и еще звонок пока я шла домой. И в душ зашла — опять трезвон. И когда вышла из душа — почему не брала трубку 10 минут назад?

Наконец, наступил Час Икс, и я уже выхожу из своего подъезда, прохожу через вестибюль и мимо охраны — снова звонит Шлёмо. Вижу ли я его машину? Я подхожу к воротам и вижу его машину прямо рядышком. Его лицо закрывает зеркало перед лобовым стеклом, но он мне активно машет рукой и говорит, что тоже меня увидел и выключает телефон.

Все это я вижу, слышу и несказанно удивляюсь про себя не просто смелости, а даже вызывающей дерзости кавалера, так открыто собирающегося увезти меня в даль светлую!

Я открываю переднюю дверь, сажусь в машину, поворачиваюсь, уже собираясь «с порога» начать высмеивать такое геройство, поворачиваюсь к Шлёмо и….. Да-да!

— Ты кто?? — невольно первое, что сорвалось у меня с губ…

За одну секунду в голове проносится вихрь мыслей и догадок

— недавно Шлёмо упоминал своих друзей, с которыми он меня обязательно познакомит, возможно, это один из них?

— Шлёмо мне много говорил на этой неделе такого, что я просто не понимала, может он упоминал своего знакомого, который меня подхватит и привезет к нему? Потому и звонил часто, что переживал, соглашусь ли я на такое… Но тогда почему не предупредил меня сам лично? Ведь работает не на другом конце страны, а прямо в моем же общежитии…

— просто глупая шутка Шлёмо или сюрприз — он где-то здесь, сейчас подойдет. Ведь машина-то его!

— ошиблась машиной. Хотя как могла ошибиться, когда он мне махал рукой, сказал, что видит меня, я видела, как он выключил мобильник одновременно со мной. Наконец, машина-то Шлёмо! Та же голубая раздолбаная Subaru, с теми же сиденьями,  с той же веселенько-бледной расцветкой накидок…

— где Шлёмо???

— меня похищают!!! Но если похищают — почему он стоит на месте, не включает зажигание? Наконец, почему он улыбается???? Да еще не как-нибудь коварно, а смущенно!!!???

Это все пронеслось за секунду в моей побежавшей по кругу голове.

А в ответ из беззубого рта мужчины уже ГОЛОСОМ ШЛЁМО!!! сыпались утешения и просьбы успокоиться, что все хорошо, вот тебе подарок в честь нашего знакомства!…

И мужчина берет с панели у лобового стекла продолговатую красную коробочку и дает мне с такой стремительностью, как будто кляп в рот засовывает: только заткнись! )))

Я машинально открываю коробочку —  в ней золотая ручка Sheaffer… И говорю спасибо)

Не могу сказать, что я была уж сильно-сильно напугана. Все-таки я уже большая девочка. Да и мы по-прежнему стоим у ворот, вернее, сидим в машине у ворот моего общежития, и я в окно вижу охранника в нашем вестибюле. Если что, могу просто крикнуть истошно — он услышит и моментально поднимется чуть ли не военная тревога. Да и вместо кляпа мне всучили подарок….

Я скорее была просто в жутком недоумении. Мужчина понял, что я впала в ступор размышлений и задал самый верный вопрос: чего я сейчас хочу? На что я ответила совершенно честно:

— Я хочу есть!

Во-первых, я действительно хотела есть, и еще минуту назад была реально настроена на наш традиционный пир-пикник со Шлёмо. Ведь все-таки отпахала физически 6 часов подряд.

А во-вторых, я должна была разобраться в ситуации, понять, где Шлемо, кто этот красавец-дубль-два, и вообще, что происходит!

Причем, должна заметить, что моя интуиция почему-то мне ничего не кричала про опасность. Хотя мне мама с папой с детства внушали вполне резонную вещь:

— С незнакомыми на улице не разговаривай!

И далее:

— С незнакомыми в машину не садись!….

Мой рулевой с облегчением выдохнул, от того, что я хоть немного успокоилась и не впала во вполне вероятную истерику. И даже высказала вполне разумное пожелание:

— Я хочу есть…

Тогда дяденька завел мотор и повез меня в туманную даль…

Он спросил, какой обед я предпочитаю — мясо или рыбу. Я сказала — рыбу. А я первым делом спросила, как его зовут. Мужчина очень долго произносил нечто, как мне показалось, просто издавая горлом сплошной непрерывный звук, при этом меняя его направление движениями языка. Получилось примерно что-то, что мог бы ответить человек, лишенный языка. Ничего и близко к понятному имени не прозвучало.

Было, видимо, невежливо уточнять и переспрашивать, как-как? что-то? И я просто кивнула. Типа, понятно и очень приятно.

Пока мы выезжали из города, я начала допрашивать моего милого похитителя, кто он. На что он тут же мне начал повторять уже слышанные мною по телефону длинные перечисления о том, что мне будет подарено все, что я захочу, в том числе, брюки.

И тут до меня начало допирать…..

Шлёмо-то мне звонил на неделе, и сегодня тоже звонил. И говорил в привычном для наших созвонов режиме. Но мне звонил и вот этот товаришЧ! Причем у него не только был такой же, как у Шлёмо зловеще-тихий голос, но и такой же фонетический дефект в виде пришепетывания. Ведь у него не было передних зубов!!!

На вопрос, знает ли он Шлёмо, дяденька ответил отрицательно. А на вопрос, его ли это машина, — утвердительно. У него и машина была точь-в-точь, как у Шлёмо! Даже цвет чехлов на сиденьях!….

Мистика какая-то….

И тут, в момент затишья и интенсивной работы моих глубоких мыслей, зазвонил мобильник. Конечно же, это звонил мой милый узнать, где же я. Ведь было уже начало четвертого, а я всегда была пунктуальной.

— Шлёмо, я тут задерживаюсь, сейчас говорить  не могу, перезвоню чуть попозже.

…А сама думаю… Сейчас шаббат — машины практически не ходят, такси не вызвать. Я даже денег почти не взяла — зачем они мне? Так что даже если придется от него сбегать из ресторана, то на чем я доберусь? Конечно, перезвоню Шлёмо. И он меня заберет. Но где я сейчас??? Куда вызывать Шлёмо? За неимением собственной машины я не знала окрестностей своего города. Ну, спрошу я у своего новоявленного кормильца, куда завез, а вдруг не скажет? Или соврет?… Полицию вызывать? А вдруг не даст позвонить…….

Как в сказке: чем дальше в лес, тем страшнее…

Но что удивительно! Моя интуиция по-прежнему молчала насчет опасности!

Вдруг благодетель с волшебно-непроизносимым именем останавливается у небольшого невзрачно-замызганного домика с открытой дверью. Оказывается — это маленький ресторанчик.

Нас встретил молодой официант и проводил за столик.

Тут я, уже сидя напротив своего кавалера, начала потихоньку обращать внимание на детали. И поняла, что он …волнуется! К счастью для него, ему позвонили. И он завел долгий разговор о каких-то документах. Но мой иврит для деловых разговоров был тогда еще совершенно непригоден. Я просто ждала и рассматривала человека напротив.

Понятно было, что он просто всю неделю назначал мне свидание. И я, перепутав его голос с голосом Шлёмо (а такому голосу специально просто невозможно найти аналог!) и не вникая в суть разговора из-за слабого иврита, просто думала, что у Шлёмо едут мозги. А товарищ напротив был уверен, что я все поняла. Ведь он мне наверняка по телефону объяснял, кто он и зачем звонит, не против ли я с ним встретиться, и он уж меня точно отблагодарит и одарит всем, чем пожелаю, включая те самые злополучные брюки, единственное название которых я помнила из всех его разговоров.

А теперь я, радостно сбежав по к нему по лесенке и весело впорхнув в его машину, при взгляде на мужчину просто ужаснулась. И он конечно закомплексовал…. Мало того, что волновался как нормальный человек, впервые пришедший на свидание, так еще и с первого взгляда произвел такое кошмарное впечатление на девушку!

Полагаю, что по дороге и в ходе наших сумбурных вопросов, он понял, что я просто не врубилась в ситуацию. Иначе какая же дура будет на первом же свидании, начавшемся так нелепо, без конца спрашивать про какого-то другого мужчину по имени Шлёмо!

Наконец, бедолага закончил свой долгий разговор. А я пока привела в первый признак порядка свои мысли и решила точно выяснить, откуда же у него взялся мой номер телефона. И вообще — откуда он взялся?!

Мой сконфуженный ухажер заказал нам на обед рыбу, но оказалось, что морской рыбы в этом ресторанчике не подают, а есть только речная. За что я получила порцию извинений! И обещание потом как-нибудь угостить меня волшебной морской рыбой, название которой на иврите мне ничего не сказало о ее — рыбы — морских корнях.

Я наконец-то решилась еще раз уточнить имя, которое было мне уже однажды явлено. Но его повтор опять вверг меня почти в отчаяние. И я набралась смелости и попросила назвать какой-нибудь менее длинный и хотя бы приблизительно понятный для меня вариант. Алилуйя! Я с трудом различила что-то типа Босэн.

— Босэн? Правильно я говорю? Тебя можно так называть?

-Да-да, почти правильно. Называй так.

Фуууххх! Хоть с чем-то наступило прояснение.

Теперь я собралась идти в атаку насчет того, откуда ноги растут у нашего свидания. Но, прежде всего (ай да умничка!), заявила, что ко мне приехали родственники, и я должна быть дома ровно в 5 часов!

Выражение лица и интонация, с которыми меня уверили, что будет именно так, у меня почему-то не вызвали сомнения…

Итак, с трудом разбирая шамкающий иврит — ведь тут для меня были важны все слова до единого, а не просто суть речи, — я поняла, что Босэн знаком с одним арабом из моих прежних знакомых, который меня очень хвалил, и со слов которого Босэн прямо влюбился в меня. Для меня и эта информация была загадкой, ибо тот старый знакомый был именно знакомым. Я бывала в ресторане, где он работал, и мои тогдашние друзья представили мне его. Потому я и знала его имя. Но уж номера телефона своего я тому точно не давала. С какого перепугу?…

Короче, я так и не получила успокоившей меня информации. Но зато поняла, что Босэн действительно просто приехал забрать меня на свидание, и никакого криминала тут вроде нет.

А те пресловутые брюки, которые он мне собирался подарить вкупе с еще многими перечисленными вещами, так это товары его магазинов. Он владелец то ли нескольких магазинов, то ли еще и производства, где шьют одежду для его же магазинов. И он с радостью был готов мне подарить любые вещи,  которые мне понравятся.

Я уже подуспокоилась немного. Во-первых, даже приятно стало, что это просто свидание. Во-вторых, как-то поверила тому, что к 5 часам он меня вернет домой. И, в-третьих, я наконец-то первый раз за день поела.)))

Но теперь же надо разобраться со Шлемо! Он-то тут причем, бедняга?…

Я встала из-за столика, набираю его номер, и Шлемо мгновенно с нешуточным волнением отвечает.

— Шлемо, со мной произошла странная история, я буду в 5 часов дома, дождись меня, пожалуйста.

— Какая история? Что с тобой? Ты где?

И тут я соображаю, что даже не знаю, где нахожусь. Подхожу к Босэну, спрашиваю и передаю Шлемо:

— Я в Тире.

Далее последовал новый шквал вопросов, общая суть которых сводилась к тому, как меня туда занесло, если еще в 14.50 я была дома….

Короче, я пообещала быть дома в 17 часов и отключила мобильник. И подумала: ой ли?……

Надо сказать, что я хоть и перестала внутренне паниковать, но, думаю, внешне выглядела намного спокойнее, чем мой кавалер. Он по-прежнему продолжал смущаться и нервно курил даже посреди трапезы. И с таким облегчением отвечал на телефонные звонки, что было даже немного жаль его…

Наконец до меня доперла еще одна вещь. Он же араб! Он спокойно говорит по-арабски с официантом, по телефону говорит по-арабски не хуже, чем на иврите, мой номер телефона получил тоже от друзей-арабов, да и привез в Тиру — арабский город…..Но как-то меня это не особенно взволновало. Только я себе дала слово быть начеку в смысле «девичьей чести». Больше полугода уже я не имела никаких знакомств с арабами именно потому, что кроме секса их ничего не интересует.

Ну, а тут уж, коли занесла меня нелегкая на свидание с арабом, то просто надо быть начеку. В крайнем случае, Шлёмо уже знает, где я, и если что, по следам меня отыщет…

Когда мы закончили обед, Босэн расплатился, вновь закурил и заговорил по телефону. А я нервически взглянула на часы: было уже начало пятого.

Я показала ему на часы и сказала, что пора уже возвращаться домой.

— А как же мои подарки? Я хотел тебе столько всего подарить!

Ну, думаю, всю неделю мужику голову дурила и соглашалась, а тут вдруг заартачусь — глупо. Но Босэн предупредил мои сомнения и сказал, что до его склада, где все можно выбрать, ехать совсем недалеко. Мы успеем и съездить туда, и вернуться к 5 часам.

Ладно. Поехали.

Мы едем-едем-едем… Горные пейзажи, бедные деревни за окном… В основном вижу арабов. Въехали в какой-то небольшой город — асфальтовых дорог почти нет, одни каменные дома и камни. Совсем не вижу евреев в пейсах — ну, думаю, ведь город в основном арабский, это понятно. Да и шаббат сегодня — не до прогулок…

— А где твой склад?

— У меня дома. Мы уже подъезжаем.

Ндя… Дома… Что-то тут не то, думаю я…. И сама себя ругаю за то, что вляпываюсь в какое-то приключение…

Ладно подъехали к глухой бетонной стене с закрытыми воротами, похожими на гаражные.

— Это и есть твой дом?!

— Нет, дом мой наверху, а это гараж. В нем и находится склад.

Весело! Еще в России, еще в Союзе я понимала и никогда не ходила по чужим гаражам. Даже в гаражном городке, где стояла наша собственная машина, было неуютно ходить к чужим дядям и заглядывать в их гаражные ворота или калитки.

А тут… В гараже-то меня запрут? )))

Между тем, Босэн открывает замок на воротах и сами ворота — нараспашку. Удивительно, но внутри действительно ничего не было. Только по всему периметру гаража висело огромное количество одежды на вешалках, и еще вещи лежали на расположенных вдоль всех стен полках. А центр гаража — абсолютно пуст.

Хозяин пригласил меня в гараж (хорошо звучит!). Понятное дело, что мне ничего было не надо от него. Но уж идти напопятную было совсем глупо. Я сделал вид, что выбираю что-то. Босэн мне показал место, где располагались пресловутые брюки. И я подумала, что вот на халяву-то я и возьму себе пару штанишек. Качество представленного товара было ниже всякой критики. Арабское, одним словом. Но я же и работала не в министерстве! Так что я действительно нашла себе пару легких стрейчевых джинсов. Уже стала горячо благодарить Босэна, дабы направить свои стопы на свет Божий, но он пока тоже времени не терял — нашел для меня изумительный, по его восторженным словам, пиджак ярко алого цвета. И заставил меня его примерить. По размеру-то он подошел, но и все. Это был жутко твердая, толстая, кондовая дерюга а-ля вельвет. И сидела на мне, как на пугале. Но я уже не спорила…Спасибо!!!

Наконец, мы вышли из гаража. Рано обрадовалась…

Ибо Босэн пригласил меня посмотреть его дом.

Самое смешное — я согласилась! Причем не из-за страха отказать или другого какого страха, а потому что вдруг вспомнила про свои «розовые очки», в которых приехала в Израиль. Одним из объектов моих наивных мечтаний поначалу было знаменитое арабское гостеприимство. Мне так и не довелось познакомиться с культурой арабов воочию. Зато с бытовым примитивизмом в отношении любой белой женщины (не арабки) сталкивалась так часто, что, к сожалению, и ощутила в себе все признаки зарождающегося шовинизма по отношению к арабам.

А тут вдруг мне предоставлялся шанс все-таки посмотреть, как живет арабский дом — во всех смыслах. И хотя я понимала дву — и даже трех-, и более-смысленность и опасность ситуации, как-то моя интуиция вновь мне ничего об этом не сказала. Она меня сегодня как-то отпустила.

Мы поднялись в его дом. Он оказался очень просторным и на редкость холодным. Можно было даже замерзнуть там, если бы мы, например, проводили там вечер. В Израиле практически нигде нет отопления. Для регулировки температуры воздуха используются кондиционеры. Которые включаются на необходимый режим охлаждения или обогрева, естественно, когда дома есть хозяева.

Но Босэн жил один, да и дома его сегодня практически весь день не было. Потому в каменном доме было очень холодно.

Его бывшая жена уехала в Америку несколько лет назад. А взрослый сын — судя по фотографиям, которые мне показали, — здоровенный толстяк — где-то учился и редко приезжал домой. Потому двухэтажный дом с несколькими комнатами и гаражом внизу был вроде бы и обжит, но холоден. И мне снова стало жаль хозяина. Я его поставила сегодня в такую идиотскую ситуацию… А он просто ищет себе женщину, жену. Он сказал об этом, когда мы сели за большой обеденный стол,  который располагался возле самой входной двери. Это меня иллюзорно успокаивало: в случае чего можно было просто выскочить за дверь.

Босэн предложил мне выпить апельсинового сока и ушел за стену, в кухню. Слышу — грохот какой-то. Я подошла к нему и увидела, что он вывалил штук десять апельсинов в умывальник. Помыв, он их начал разрезать и выдавливать сок через электрическую соковыжималку. Я-то думала — сок из пакета, обычный! Он наполнил высокий стакан до самой верхней кромки, так что я еле донесла стакан до стола, не пролив ничего.

Сидим. Пьем сок. Говорить особо не получается. Закурили. Рядом со мной стоит пепельница. Вдруг Босэн вскочил и куда-то побежал — опять на кухню. В ожидании любого подвоха я была уже готова к тому, что он сейчас выскочит ко мне с огромным кухонным ножом. И мысленно начала представлять траекторию своего выбегания из дома.

Но Босэн бодренько возвращается с чистой пепельницей в руках. Увидев это, я подумала, что, может, у арабов принято, чтобы мужчины и женщины стряхивали пепел в разные пепельницы?… Но, поставив ее передо мной, он воскликнул:

— О, а я и не заметил, что у тебя уже есть пепельница!

Сел снова. Вижу — дрожат у мужчины руки, курит нервно, голос дрожит… Но я опять ему показываю часы — 16.40…

Он спохватился, подскочил, мы скоренько стали выходить на улицу. Сели в машину, и он у меня спрашивает, люблю ли я арабские сладости. Я чуть не закричала:

— Нееет!!!

Нервы у меня уже были на пределе. Кроме того я действительно не люблю арабские сладости, поскольку они жуть как переслаженные, и еще и сделаны на меду или с медом — который я просто не перевариваю, даже в виде запаха.

Но бесполезно. Оказалось, что Босэн владеет еще и парой «сладких» магазинчиков. Поэтому он волюнтаристским решением повернул руль, от чего у меня сердце в очередной раз куда-то ухнуло.

То ли торговая улочка, но с открытыми лавками, то ли рынок — непонятно. Мы подкатили к витрине с огромным выбором выпечки и всевозможных сладких невозможностей. Сладкоежка тут истек бы слюной! Но мне уже стало дурновато от приторных запахов, поэтому я предоставила кавалеру полную свободу выбора, и он набрал целый бумажный пакет всякой всячины, на которую я потом так и не взглянула, отдала соседке по комнате.

В который уже раз — наконец-то! — мы сели в машину и тронулись в сторону моего города.

По дороге Босэн предложил мне записать его номер телефона, но я как-то выкрутилась от этого обязательства. Договорились, что он мне перезвонит через день, и мы там решим, что делать дальше.

Безусловно, я очень надеялась, что он мне больше не позвонит!

Уже подъезжая к общежитию, я вдруг сообразила, что даже не спросила, где это мы были, название его города. Он ответил:

— Тайбе.

Ок, мне это название ничего не говорило.

А между тем, ровно в 17.00 я вышла из его машины у общежития. Фантастика какая-то!

Я очень сердечно поблагодарила его за поездку, подарки и вообще все, и побежала скорее домой. Надо было отнести одежду и сладости, а уж потом вернуться в вестибюль — и к Шлёмо.

Шлёмо я нашла в полубессознательном состоянии. Насколько это было возможно для его почти черной кожи — он сидел белый как мел. Приятно, конечно, когда обо мне так заботятся и переживают…

Я начала рассказывать ему всю эту историю, начавшуюся из-за мистических совпадений голосов и машин и моего пока еще слабого знания иврита.

Когда же я произнесла слово Тайбе, Шлёмо практически съехал со стула и схватился за сердце. При этом его взгляд, направленный на меня, сочетал в себе смесь страха, недоумения и еще очень много всего такого рода.

— Эла (в иврите нет первой буквы А, поэтому мое имя Шлёмо произносил привычным для израильтян образом), ты что, телевизор не смотришь?

— У меня нет телевизора.

— Ты что, радио не слушаешь??

— У меня нет радио.

— Ты что, газет не читаешь???

— Я читать не умею на иврите! А что такое-то???

— Тайбе — это столица арабского терроризма в Израиле. Это закрытая арабская территория! Это значит, туда закрыт доступ не только белым, европейцами и прочим иностранцам, но даже самим израильтянам-евреям. Арабы часто похищают русских или других белых женщин и увозят в закрытые территории. Там их жестоко насилуют и жестоко убивают. Больше этих женщин никто не видит, только иногда находят выброшенные части тел…. Еще ни одна женщина оттуда не вернулась живой….

….. Тут пришла моя очередь съезжать со стула…….

***

На следующий или через день, Босэн мне все же позвонил. Я уже старалась тщательно вслушиваться  в каждое сказанное им слово, ибо теперь я уже знала! Мне хотелось максимально вежливо отказаться от дальнейших встреч, чтобы в ответ не получить какие-нибудь угрозы. Но все получилось. Мило рассыпались в комплиментах друг другу, пожелали счастья и закончили разговор, распрощались. Уффф! Кажется, пронесло…..

***

Через несколько дней у меня была вечерняя смена на фабрике. Тэва — это всемирно известная фармацевтическая фабрика, ее лекарства продаются и в наших аптеках. Условия работы на Тэве у меня были просто сказочные. Но, понятное дело, очень временные. Я проработала на Тэве всего один месяц. Среди шикарных условий была и подвозка на работу и с работы на огромном автобусе. И этот автобус привозил меня прямо к воротам общежития — моего дома.

В этот день я работала до 23 часов. И ровно в 23.15 я вышла из автобуса у дома. Автобус тут же отъехал, а я сделала всего пару шагов, как услышала свое имя.

Обернулась —  и чуть не споткнулась. Босэн — собственной персоной! Шагах в десяти от него стоит его машина — клон Шлёминой. А в машине кто-то сидит на переднем сиденье, явно мужчина.

Вот оно…. Теперь уже у меня душа в пятки ушла. Ведь Экклезиаст говорит: «…во многой мудрости много печали». А я теперь знала, чего избежала. Поэтому, увидев араба из Тайбе почти ночью у своего дома, да еще с возможной «подмогой» в машине, я испытала весьма ощутимый прилив адреналина…..

И хотя я по-прежнему могла закричать и позвать на помощь охранника, да и просто кто-то гулял во дворе нашего общежития, я очень испугалась.

Он подошел ко мне и начал говорить, что не мог попрощаться со мной, не выполнив данного обещания. Я лихорадочно стала вспоминать, о каком обещании идет речь…. Но я же плохо его понимала при первой встрече, может он мне что-то там сказал такое, а я не поняла, но согласилась?…

Тут араб поворачивается и идет к своей машине. Его подельник по-прежнему сидит в кабине. Босэн открывает багажник и что-то оттуда достает. И пока мне не было видно, я за одно мгновение вспомнила весь сонм пересмотренных мною за жизнь боевиков и триллеров, где кто-то что-то доставал из багажника…..

Но он вынул оттуда небольшую серебристую плоскую коробку. Держа ее в руках, Босэн подошел ко мне и сказал:

— Я обещал тебя покормить замечательной морской рыбой. Но поскольку мы больше не будем встречаться, я решил просто привезти тебе практически приготовленную морскую рыбу. Ты ее только в микроволновку положи запечься — будет очень вкусно.

Он приоткрыл крышку из плотной фольги. Там лежали «валетиком» две шикарные рыбины…

Я что-то промямлила в благодарность и уже собралась прощаться, как Босэн спохватился и снова почти подбежал к машине — на сей раз со стороны своего друга. Я опять испытала прилив страха: вот сейчас, когда у меня руки заняты этой чертовой рыбой, он откроет дверь напарнику, возьмет что-нибудь и они вдвоем меня утащат в машину!!

Но опять я волновалась зря. Босэн взял что-то маленькое в руку и принес мне. Он положил на коробку три лайма:

— Забыл, что рыбу обязательно нужно полить соком лимона или лайма!

Я снова онемела от неожиданного поворота.

— Я обещал также тебе, что мы обязательно подберем тебе хорошие туфли в моем магазине….

Но тут уже я его перебила кучей благодарностей и супервежливых отказов. И Босэн попрощался со мной и с достоинством — по-другому и не скажешь! — повернулся, подошел к машине, сел за руль и уехал….

Об этом вечере я уже Шлёмо ничего не рассказала.

***

Зато спустя несколько дней мы снова встретились со Шлёмо на супер-пупер-романтическом пикнике. Снова зашел разговор о его «гадалкином» даре. И снова я начала его подкалывать насчет того, что не дождусь никак, когда он мне погадает на своем кофе. Уж не помню, как он отбрехался в этот раз. Но зато мы договорились, что он сам погадает на меня, на мое и на наше с ним счастливое будущее и просто расскажет мне результаты на следующем свидании.

Больше я Шлёмо не видела. В течение всей следующей недели он мне так и не позвонил, соответственно, в пятницу мы не встретились. Лишь однажды я увидела его в вестибюле издали. Но как только он меня заметил — его как ошпарили! — с такой скоростью скрылся за дверью своего кухонного царства. Видимо, он и вправду обладал настоящим даром, и нагадал нам с ним все правильно.

А спустя месяц я вообще покинула общежитие, сняла комнату и успела вляпаться еще в несколько незабываемых, но уже веселых и романтических приключений.

/17.05.2010/